НАЧАЛ СТАЛИН, А ЗАВЕРШИЛ ХРУЩЕВ

 

Возведение «Гидротехнического сооружения № 825» лично санкционировал генералиссимус Иосиф Сталин. После разработки проекта, экспертизы, всех необходимых согласований и геологических изысканий на западном берегу глубоководной Балаклавской бухты, где уже базировалась 14-я дивизия подводных лодок Черноморского флота, в декабре 1953 года начались строительные работы. В соответствии с проектом, фортификационное сооружение «ГТС № 825» должно было без малейшего ущерба выдерживать прямой удар (!) ядерного боеприпаса мощностью до 100 килотонн (в 4 – 5 раз больше сброшенного в 1945 году на Хиросиму).

 

Специалистам из военного горно-строительного отряда Черноморского флота и откомандированным им в помощь метростроевцам пришлось решать уникальную по сложности задачу. Необходимо было не просто пробить в скальной толще горы Таврос сеть подземных тоннелей для размещения ремонтного завода, арсенала, электростанции, запасного команд-ного пункта, емкостей с горюче-смазочными материалами, прочих технических, склад­ских, служебных, казарменных помещений и всех необходимых коммуникаций, позволявших полностью автономно жить и работать в течение 30 суток. Но и, главное, – проложить под землей более чем полукилометровый водный канал для размещения и прохода подводных лодок.

 

Канал сообщался с подземным сухим доком длиной примерно 100 метров, в нем можно было производить любой по степени сложности ремонт субмарин. А общая площадь спрятанной под землей акватории базы достигала почти 5000 квадратных метров. В подземном канале в военное время могли укрыться семь-восемь средних дизельных подводных лодок (самой массовой в советском ВМФ серии – «проекта 613», а также «проекта 633») или примерно десять малых подводных лодок («проекта 615»).

 

В коридорах и иных подземных помещениях, общая площадь которых примерно 10 тысяч квадратных метров, в случае ядерной войны можно было разместить от 1000 до 3000 военнослужащих, специалистов-ремонтников и даже гражданских жителей Балаклавы.

 

Впрочем, в 1961 году почти уже построенную подземную базу чуть не закрыли. Ее посетил сам борец со сталинизмом и военный реформатор Никита Хрущев, и – не знаю, правда сие или байка? – заявил, что в связи с коренным изменением международной обстановки нужда в базе отпала. А коль так – «Надо все отдать это виноделам!» Тем не менее, время превращать «Объект ГТС № 825» в винные погреба колоссальной емкости тогда еще не пришло. Ведь уже в следующем, 1962 году, грянул Карибский кризис.

 

 

ПРИКАЗАНО: НИЧЕГО НЕ ВИДЕТЬ, НИЧЕГО НЕ ЗНАТЬ

 

Меры по засекреченности строительства базы применялись экстраординарные. К при-меру, вывоз выработанной скальной породы (ее объем достигал 200 тысяч кубометров, а масса превышала миллион тонн) осуществлялся только в ночное время. Проектная документация строителям доводилась в ограниченном объеме – лишь на период возведения конкретного подземного сооружения или участ­ка тоннеля. По завершению этого объема работ документация изымалась и выдавался следующий ее комплект. Рабочие и даже руководители одного участка не должны были знать, чем заняты их коллеги на другом.

 

В ходе эксплуатации базы режим секретности еще более ужесточился. С 1957 года Балаклава была закрыта для доступа посторонних, въезд туда осуществлялся только по спецпропускам. Гражданские жители города и даже военные моряки, не имевшие непосредственного отношения к базе, и не представляли, что поблизости действует стратегический объект. К примеру, вход в подземный канал находился как раз напротив городской набережной, которую от горы Таврос отделяла водная гладь бухты шириной всего 300­ ­­–­­­­ ­400 метров. Но вход этот (как, впрочем, и выход в другом месте бухты) был полностью скрыт от посторонних взоров, замаскирован бутафорскими строениями и скальной породой, задрапирован маскировочными сетями. Подводные лодки на ремонт и обслуживание заходили только глубокой ночью, под покровом темноты. Точно так же осуществлялся их выход и подвоз всего необходимого для функционирования базы.Более того, начиная с 60-х годов, когда США и их союзники по НАТО стали создавать орбитальную группировку спутников-шпионов, в момент их пролетов над Крымом и Черным морем любые передвижения плав­средств, машин и даже пеших военных в районе базы были строжайше запрещены. Сегодня уже понятно, с чем была связана подобного рода секретность.

 

Ведь вслед за созданием самой базы на ней был сооружен арсенал, так называемый «Объект № 820». В его локальную зону имели доступ только расчеты, состоявшие из офицеров и мичманов. Именно в ней в условиях особого температурно-влажностного режима и чрезвычайных мер предосторожности хранились ядерные боеголовки для торпед и крылатых ракет, производились регламентные работы по обслуживанию «специзделий».

 

ЧУДЕСА ИНЖЕНЕРНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

 

Сооружение подземной базы подводных лодок потребовало реализации многих уникальных инженерных решений. В первую очередь они были связаны, конечно же, с необходимостью создать «объект противоатомной защиты первой категории». Сверху база была надежно укрыта более чем стометровой толщей скальной породы горы Таврос, стены штолен и коридоров вдобавок «одели» в бетон толщиной в несколько метров.

 

Наиболее же уязвимыми оказывались морские ворота базы. Как сделать их полностью герметичными и сверхпрочными? Эту задачу решили за счет изготовления сверхмощных морских задвижек – батопортов из металлических и железобетонных плит на входе в подземный канал и на выходе из него. С учетом требований прочности, а также ширины и глубины створа канала, масса каждой из «дверей» достигала 120 – 150 тонн. Несмотря на такую массивность, входной батопорт (его длина составляла 18 м, высота – 14 м, а ширина – 6 м) светила отечественной инженерной мысли сделали всплывающим – за счет поддува его воздухом.

 

Основные транспортные и иные коридоры, многие внутренние помещения базы, шлюзовые камеры арсенала защищались столь же мощными и обеспечивавшими герметичность воротами и дверями. К примеру, большой транспортный коридор – паттерну со стороны входа на базу (размерами 4,0 на 5,6 метра) перекрывают двустворчатые ворота. Каждая сварная створка из проката и листовой стали, да еще с бетонным наполнением, имеет массу более 10 тонн. А вот еще «изюминка»: та же паттерна была построена дугообразно, с закруглением специально рассчитанного радиуса, что обеспечивало максимально возможное гашение ударной волны в случае ядерного удара противника.

 

Как уже сказано, подземный канал сообщался с доком. Перед постановкой подлодки на ремонт он через кингстоны малого батопорта заполнялся водой. После выравнивания уровня воды в доке и канале, эту задвижку отводили в сторону, давая субмарине войти в док, затем возвращали в исходное положение и откачивали воду из доковой камеры, где лодка могла находиться на ремонте до 3 – 4 недель.

 

Рядом с доком располагались испытательные стенды для электро- и гидрооборудования, рабочие участки и производственные помещения с токарными станками и оборудованием, позволявшими ремонтировать любые детали и механизмы субмарин. В минно-торпедной части объекта осуществлялись заполнение торпед энергокомпонентами, подготовка и проверка боезапаса подводных лодок, аппаратуры самонаведения, электросхем мин и торпед. А сколько еще оригинальных, поистине новаторских разработок отечественных инженеров было реализовано в толще горы Таврос!

 

Так, по транспортным коридорам базы не только двигались электрокары, но и были проложены рельсы для транспортных тележек, перевозивших торпеды и ракеты. В центре развилки паттерн находился поворотный круг, позволяющий менять направление их движения. Кстати, эти тележки грузоподъемностью до семи тонн в соответствии с требованиями мер безопасности перемещались исключительно вручную. Разумеется, в вышеупомянутой локальной (ядерной) зоне сие было «привилегией» офицеров и мичманов…

 

РУИНЫ ПРЕВРАЩАЮТСЯ В МУЗЕЙ

 

Со временем на вооружение Черноморского флота стали поступать подводные лодки новых проектов, более крупные по габаритам, и канал подземной базы стал для них тесен. Так что к концу 80-х годов ХХ века «ГТС №825» утратил прежнее значение. А потом грянул развал СССР...

 

Ко времени раздела Черноморского флота между Россией и Украиной, по состоянию на август 1994 года, в Крыму в его боевом составе (в 153-й и 155-й бригадах 14-й дивизии подводных лодок, в 475-м дивизионе подводных лодок) имелось 14 больших и 9 средних субмарин, а также плавучая база подводных лодок.

 

Впрочем, подводная лодка «Запорожье» («проект 641»), единственная переданная Украине при том разделе, по техническим характеристикам также оказалась неподходящей для этой базы. А потом эту субмарину и вовсе отправили в бесконечно-продолжительный ремонт.

 

После окончательного ухода в 1995 году российских военных моряков из Балаклавы база оказалась заброшенной, а огромные «залежи» ее ценнейшего оборудования и станков стали добычей охотников за черным и цветным металлом. И уже вскоре объект представлял собой, что называется, жалкое, душераздирающее зрелище.

 

Только через несколько лет у властей молодой незалежной Украины дошли руки до советского наследства, уже разграбленного местными мародерами. В июле 2002 года было издано распоряжение украинского президента, которым предусматривалась демилитаризация Балаклавской бухты. Балаклаву объявили курортным городом, а на руинах базы началось создание военно-морского музейного комплекса. Надо признать, его коллективу удалось почти невозможное: 1 июня 2003 года уникальный музей открылся для посетителей. А спустя шесть лет, когда в июне 2009 года мне впервые посчастливилось посетить бывшую базу под горой Таврос, там уже была создана богатая экспозиция, которая продолжает совершенствоваться. Все, о чем здесь рассказано, да и многое другое из флотского прошлого становится достоянием людей, интересующихся военно-морской историей. Благо, в уютную и живописную Балаклаву туристы валом валят.

 

Работники военно-морского музейного комплекса «Балаклава» ведут многогранную архив­ную и изыскательскую работу, опрашивают ветеранов флота. Вот только отставные военные, некогда служившие именно в локальной (ядерной) зоне, даже оставшись жить в Украине, хранят глубокое молчание о специфике деятельности «святая святых» базы и на контакты с дотошными историками не идут. Об этом с немалым неудовольствием и поведала нам экскурсовод музея. Но ведь для них, представителей флот­ской элиты, верность единожды данной присяге – выбор на всю жизнь. И хранить тайну о ядерном вооружении – тяжкий удел немногих избранных. А уж если допустить, что Балаклавская база – первый, но не единственный подобного рода объект отечественного флота, то любая утечка информации о его специфике, в их понимании, равносильна предательству...

 

Город Балаклава, где некогда находился сверхсекретный объект, все больше привлекает туристов. Об этом свидетельствуют и шикарные яхты российских и украинских толстосумов (а возможно, и не только представителей этих стран), швартующиеся в бывшей военно-морской бухте. А еще – поставленный на набережной оригинальный памятник русскому писателю Александру Куприну. Это – скульптура в полный рост, и редкий турист отказывает себе в удовольствии сфотографироваться с Куприным.

 

Кстати, писатель бывал здесь, жил в 1904 –­­ 1905 годах, и именно тут он начинал писать повесть «Поединок», а под впечатлением от дружбы с местными рыбаками-греками создал цикл очерков «Листригоны». Куприн мечтал поселиться в Балаклаве навсегда. Однако был выслан местной военной властью за то, что занимался «подстрекательством к бунтам» (в России разворачивалась первая революция) и даже прятал от полиции матросов – участников восстания на крейсере «Очаков».

 

Но даже спустя много лет, уже в эмиграции, Александр Иванович мысленно возвращался на землю, которую он считал для себя райской, – в Балаклаву. И, честно говоря, я его понимаю –­­­­­­­­­­­­ это действительно уникальный уголок, куда хочется приезжать снова и снова…

 

Александр Пасмурцев.

Фото автора.

Схема базы – с сайта Балаклавского военно-морского музея

 

* * *

ПРИМЕЧАНИЕ.

Март 2014 года

 

Пока создавался этот сайт в Крыму произошли события поистине исторического и геополитического значения. Как известно, в марте 2014 года полуостров вернулся в состав России. База пограничной Морской охраны в Балаклавской бухте прекратила свое существование, и сфотографированные мною в 2009 году ее боевые корабли уже не стоят у причалов неподалеку от музея...

Остается надеяться, что музей в недрах горы Таврос не просто сохранится, но и будет развиваться, пополняясь новыми объектами и экспонатами. А от туристов по прежнему не будет отбоя.

* * *

Информация о Балаклаве одного из крымских блогеров с фотографиями до боли знакомых мест.