Кавказские дольмены – одно из чудес древней архитектуры

 

Школьной программой по истории знакомство с этими памятниками древности, по сути дела, не предусмотрено. Разве что самые любопытные и продвинутые молодые люди что-то выуживали из Интернета об исполинских каменных сооружениях древних людей.

Да ещё кто-либо, из числа ударившихся во всякую эзотерику, связывает их с некими «местами силы» или «точками прямого доступа к информационному полю Вселенной». Скажу сразу: лично я считаю всё сие ненаучными бреднями, не имеющими обоснований в объективных фактах, даваемых нам археологией, да и целым рядом других гуманитарных и естественных наук. Так уж воспитали меня на истфаке одного из лучших вузов России – Уральского государственного (ныне – федерального) университета. И потому любителям мистики советую сразу отложить мою статью в сторону – она не для них. Остальных же попробую для начала кратко (насколько это возможно для темы, коей за последние два века посвящены тысячи научных публикаций) ввести в курс проблематики.

…Примерно 5-6 тысяч лет назад в прибрежных атлантических и средиземноморских регионах Европы и Северной Африки стали появляться циклопических размеров каменные сооружения различных конструкций и предназначения (прежде всего, считают историки, погребального и культового). Наиболее известные из тысяч таких памятников – английский Стоунхендж, «коридорные» гробницы и аллеи гигантских камней Британских островов, Дании, Франции, Пиренейского полуострова, каменные храмы острова Мальты. Словом, прямо-таки «эпидемия» древнего монументального строительства!

Разумеется, чтобы создавать гигантские, сложные и, скажем так, интеллектоёмкие сооружения, нужны были:

- металлические – на тот момент бронзовые – инструменты для обработки камня (впрочем, для некоторых пород вполне подходили и каменные орудия);

- производственный опыт, как в обработке камня, так и в создании хотя бы простейших рычажных и катковых устройств для перемещения его глыб;

- увеличение количества и плотности населения благодаря появлению и распространению производящих форм хозяйства – земледелия и скотоводства;

- появление интеллектуальной элиты, обладавшей властными полномочиями и организационными навыками по мобилизации больших человеческих коллективов и грамотному руководству их совместными действиями;

- ну и, конечно же, развитие духовной сферы, религиозных верований и культов, потребовавших создания первобытных «учреждений культуры» – храмов и древних обсерваторий, связанных с поклонением небесным светилам и созданием календаря, без коего невозможны эффективные занятия земледелием.

 

Впрочем, само распространение идеи монументального строительства (а, возможно, и её носителей – артелей древних мастеров-«инженеров») некоторые историки связывают с появлением в это же время первых навыков прибрежного, каботажного мореплавания, первых гребных и даже парусных лодок.

Что же касается кавказских дольменов, то на общем фоне они специфичны и во многом уникальны. Представьте себе сооружение, по форме похожее на… карточный домик, как правило, из шести плит, но возведённое не только элегантно и технически продуманно, но и прочно. Кстати, о прочности: если бы не разрушительная деятельность людей (природы – в гораздо меньшей степени), то до нашего времени дошло б не около двух с половиной тысяч (2500!) этих древних памятников, обнаруженных учёными, путешественниками, краеведами и местными жителями, а в несколько раз больше.

Даже пришедшее из Европы название «дольмен» (по-кельтски: tol – стол, men – камень, соответственно – «каменный стол») не столько подчёркивает, сколько затемняет суть дела. То, что на западе континента именуют дольменом, нечто совсем иное – грубо сварганенное нагромождение необработанных глыб. Большинство же древних строений Западного Кавказа отличается высоким качеством обработки каменных плит, точностью их подгонки друг к другу, простотой, но и технической продуманностью конструкции.

А что касается местных названий, то кавказские народы (черкесы, адыги и абхазы) именовали их «испыун» или «испун» – «дома карликов», объясняя это древними легендами о добрых великанах, построивших их для маленьких людей, ездивших верхом на зайцах… Надо полагать, эти мифические наездники ушастых зверьков заскакивали в свои дома аккурат через круглые отверстия диаметром 35-45 сантиметров, являющиеся непременным атрибутом фронтальных плит этих сооружений. Но шутки в сторону, пора от теории переходить к непосредственному знакомству с древними сооружениями.

 

В поисках испыунов: долина реки Пшада

 

Ещё в университетские годы мне посчастливилось познакомиться с интереснейшей монографией профессора Владимира Марковина «Дольмены Западного Кавказа». Перечитав её перед поездкой в Геленджик ещё раз, но более основательно, а также побродив по Интернету, сделал вывод, что наиболее интересными и доступными с точки зрения знакомства с дольменами являются долины рек Пшада и Жане.

Оставалось выбрать оптимальный способ путешествия. Ведь до дольменов в долине Пшады – 40-45 километров, до Жане, правда, вдвое ближе. В подобных случаях предпочитаю полагаться на самого себя, однако в заросших густым лесом, изрезанных ущельями и межгорными долинами западно-кавказских предгорьях самостоятельно я рисковал просто не найти нужные места. Пришлось рассчитывать на организованные туры. Тем паче, по опыту неоднократных посещений другого столь же богатого древними памятниками черноморского берега, Крыма, я надеялся, что и в Геленджике с экскурсиями по историческим местам проблем не возникнет.

Туристских маршрутов в прейскурантах экскурсионных бюро, и правда, значилось много. Но вот беда: предлагался этакий винегрет впечатлений, как говорят, «три (а то и четыре) в одном». Каждая поездка – посещение нескольких не просто разнообразных, но и трудно сочетаемых достопримечательностей. Дольмены во многих этих программах хоть и присутствовали, но предлагались как бы «на десерт», походя, в промежутке, скажем, между автогонками по руслу предгорной реки и дегустацией вин в очередном частном винодельческом предприятии. (Кстати, и дегустации были построены по принципу «всё и сразу» – гостям предлагалось до семи-восьми видов продукции, начиная с сухих вин, и заканчивая коньяком и виноградной водкой – чачей).

Ладно, хоть через такие тернии, но всё же к дольменам-испыунам…

 

И вот после знакомства с почти высохшей и ушедшей жарким летом под галечник рекой Пшада и действительно живописными ущельями и водопадами на её горных притоках нас, наконец-то, везут к дольменам. Всего в предгорьях, окружающих долину Пшады и поросших дубово-грабовыми лесами с вкраплениями берёзы, обнаружено около 80 дольменов. Большинство из них стоят группами от 3-4-х до десяти и даже более строений. Правда, многие из них представляют собой лишь развалы плит. Но, к счастью, попадаются и целые или почти целые испыуны… И вот они первые четыре дольмена, которые я вижу уже не на картинках, а воочию. Правда, только один из них, он высотой в человеческий рост (примерно 1,7-1,8 метра), в почти полном здравии, остальные три – в разных формах разрушения. Эта группа находится на холмистой возвышенности, поросшей лесом, на правом берегу реки, примерно в километре от селения Пшада.

Вообще же большинство дольменов и их групп располагается в таких вот живописных предгорных местах, густо поросших лесом и кустарником, в долинах местных рек, вдоль пешеходных троп и существующих ещё с древности путей перегона пастухами домашнего скота. В целом же территория, которую занимали древние племена, строившие дольмены, протянулась вдоль черноморского побережья Кавказа на 480-500 километров, от полуострова Тамань на северо-западе до Абхазии на юго-востоке. Ширина их расселения в прибрежной полосе составляла в среднем 25-40 километров. Правда, в одном месте они перевалили через Большой Кавказский хребет (примерно из района нынешнего города Туапсе) и углубились на 70-80 км (это территория современной Адыгеи к югу от её столицы Майкопа).

 

Многотонные плиты из твёрдого песчаника (их толщина 40-50 см) гладко обработаны и прилажены друг к другу так точно и плотно, что в целых дольменах, не потревоженных людьми (или частыми здесь, в предгорьях Большого Кавказского хребта, землетрясениями), даже щелей почти нет. «До сих пор не могу не удивляться гению древних строителей дольменов, умевших так плотно скреплять отдельные плиты, что порой не просунешь между ними лист бумаги», – восторженно писал Владимир Марковин о мастерстве людей, живших в этих горах четыре-пять тысяч лет назад.

Передняя, портальная, плита – трапециевидная, сужающаяся кверху. Это –показатель солидного архитектурного и строительного опыта древних: такая форма обеспечивает всей конструкции дополнительную устойчивость. Портальная и задняя плиты, кроме того, входят в пазы-углубления в боковых стенках. Те, в свою очередь, с внешней стороны подпираются каменными валунами, играющими роль контрфорсов. В портальной плите, как полагается, имеется смещённое к нижней её части круглое отверстие. Кстати, в древности отверстия закрывались каменными пробками, каждая из которых массой в сотню и более килограммов. Одну такую пробку мне довелось увидеть чуть позже в городском краеведческом музее Геленджика. Вся конструкция мощного «домика» опирается на лежащую в его основании плиту-фундамент. Боковые, опорная и особенно верхняя плиты на 50-70 см выпирают вперёд, образуя своеобразное полуоткрытое пространство перед входом в дольмен, нечто вроде веранды…

 

Да, уже первые увиденные мною испыуны впечатляли и завораживали.

Не случайно многие современные специалисты по истории архитектуры видят в них не просто некие рядовые каменные сооружения, а одни из древнейших памятников зодчества. И выражают восхищение тем, что их создатели эмпирически и интуитивно пришли к пониманию и практическому воплощению многих важнейших архитектурных принципов, таких как: оптимальное сочетание несущих и покоящихся частей; единство утилитарных и художественных функций сооружения; пропорциональность конструкции и оптимизация её внутреннего пространства; гармоничная вписанность дольменов в окружающий природный ландшафт. Стоит добавить, что даже если идея возведения мегалитических сооружений и пришла на Западный Кавказ откуда-то извне, возможно, из древнего Средиземноморья, то воплотилась она творчески, одновременно демонстрируя единство местных культурных традиций. Ведь большинство из возведённых от Тамани до Абхазии тысяч испыунов (девять из каждых десяти) имели схожую, как именуют её учёные, плиточную конструкцию.

 

В поисках испыунов: долина реки Жане

 

Чуть позже, просматривая свои фотоснимки, сделанные при посещении Пшады, обратил внимание на выцарапанные на плитах дольмена надписи туристов, таким вот образом решивших отметить прикосновение к древности. Поначалу, под впечатлением первой поездки, я как-то пропустил мимо себя все эти «Здесь были…», «Самара», «Слава казакам Кубани» и прочие свидетельства современного варварства. А ведь нередко из-за таких «художеств» страдают уникальные знаки и рисунки, нанесённые на испыуны ещё их древними строителями и уже почти не заметные взгляду.

 

К счастью, кое-где их удалось сохранить. Например, в долине реки Жане, куда я отправился через неделю, и где археологам из Санкт-Петербурга во главе с профессором Виктором Трифоновым несколько лет назад пришлось не только изучать, но и реставрировать дольмены, пострадавшие и от своего возраста, и от современных варваров.

Изображение трёх дольменов, стоящих на большой поляне, уже стало своего рода визитной карточкой этих мест. И не удивительно, это ведь целый архитектурный ансамбль. Если центральный дольмен – наиболее массовой, плиточной конструкции, то два других возводились в ином стиле. Это более вычурные, круглые составные дольмены. Левый – целый, правый – полуразобранный, без верхней покровной плиты.

Здесь уже можно получить представление не только о самих дольменах, но и о том, как древние зодчие формировали окружавший их ландшафт. Перед центральным дольменом – обширная, вымощенная камнем площадка, она явно-таки использовалась для каких-то ритуальных церемоний. Её отграничивает каменная стенка, за которой, окружая испыун сбоку и сзади, находится каменная курганная насыпь.

 

Понятно, что всё это – не просто архитектурные изыски, а отражение неких идей и ритуалов. Большинство археологов убеждены, что испыуны связаны, прежде всего, с погребальным культом. И сама «веранда» традиционного плиточного дольмена (площадка, сформированная выступами боковых, опорной и покровной плит и находящаяся перед его фронтальной стеной) могла олицетворять преддверие иного мира. Очевидно, в особых случаях, когда дольмены возводились в интересах не обычных, а знатных и вождеских семей, это пограничье между мирами разрасталось до размеров такого вот, вымощенного камнем и окружённого стеной дворика. Более того, именно на центральном дольмене в долине Жане сохранилось выгравированное на фронтальной плите изображение ворот, охватывающих сверху и с боков входное круглое отверстие.

Кстати, этот дольмен украшен и другими знаками. Например, на передние торцы обеих боковых плит нанесены по нескольку рядов зигзагообразных линий. Что они олицетворяют? Возможно, нисходящие водные потоки – стекающие с гор реки или мифические иномирные воды. А если заглянуть через отверстие внутрь дольмена (верхняя плита чуть сдвинута), можно увидеть на стенах и другие орнаментальные изображения, похожие на чередование треугольников или горных вершин.

Чуть выше по течению реки Жане расположена ещё одна группа дольменов – одно целое сооружение и несколько развалов. Впрочем, после знакомства с предыдущей великолепной тройкой испыунов они уже не оставляют столь ярких впечатлений…

 

Кто, зачем и каким образом возводил дольмены?

 

Прошлое всегда полно тайн. А история испыунов Кавказа и связанной с ними древней культуры – тем более нагромождение вопросов, на многие из которых учёным за 220 лет исследований так и не удалось отыскать ответов, удовлетворяющих всех.

Этот неведомый народ, в котором некоторые историки видят самых отдалённых предков адыгов и абхазов, после себя, кроме дольменов, не оставил почти ничего. Современными археологами обнаружены всего несколько (и это на фоне только найденных 2500 дольменов!) небольших поселений, сравнительно бедных металлическим, каменным и керамическим инвентарём. Плюс человеческие костные останки. Впрочем, большинство из них – это прах вовсе не самих строителей дольменов и их современников, а людей, живших в этих краях на несколько столетий и даже тысячелетий позже и использовавших испыуны для собственных погребальных нужд. Понятно, предварительно очистив их от костей своих предшественников.

 

В числе сложных вопросов: где добывались, как обрабатывались, как доставлялись к местам сооружения древних памятников тяжёлые, порой многотонные плиты? Исходя из числа найденных, а тем паче предполагаемых (до 20000-30000 !) дольменов, должно бы обнаружить и следы множества древних каменоломен, мастерских по обработке будущих плит. Увы, таких мест добычи камня крайне мало…

Проехав в общей сложности сотни две километров по местным дорогам и пройдя не один десяток километров пешком по ущельям и горным тропам, я обратил особое внимание на повсеместные выходы слоистых пород песчаника, из коего и возводилось большинство испыунов. Сравнил увиденное с тем, что прочитал о геологическом строении гор Западного Кавказа. Даже на мой дилетантский взгляд кое-что явно не стыковалось. Да, в некоторых из плит дольменов просматривалась похожая слоистая структура. Но – далеко не во всех. Я, разумеется, был далёк от того, чтоб оспаривать мнение авторитетов, и, возможно, плюнул бы на свои сомнения. Однако в процессе работы над этим путевым очерком решил пополнить свою информационную базу, прочитать книги не только по истории и археологии, но и смежным природоведческим дисциплинам. И наткнулся на интересную гипотезу, изложенную в книге О. Комиссара и Ю. Шарикова «Древние технологии дольменов Кавказа». В чём её суть?

Авторы считают, что плиты для дольменов непосредственно на месте строительства отливали из природной песчано-глинистой цементирующейся массы с применением опалубки, в том числе земляной. Сама же строительная масса в период геологических катаклизмов, происходивших в регионе 5000-3500 лет назад, выдавливалась из земных недр через горные разломы. Этот процесс во многом напоминает грязевые вулканы, до сих пор действующие на Западном Кавказе, прежде всего, на Таманском полуострове.

 

Эта гипотеза снимает многие вопросы и объясняет:

- почти полное отсутствие следов каменоломен и мест обработки заготовок для плит;

- отсутствие проблем с перемещением по горам стройматериала (вместо громоздких многотонных плит – плетёные корзины для переноски смеси);

- поражающий исследователей факт сверхточной подгонки друг к другу многотонных блоков, в том числе по криволинейным стыкам в составных дольменах;

- гораздо большую податливость для обработки простыми бронзовыми и каменными орудиями не до конца затвердевшей в плитах смеси, в отличие от природного камня;

- само огромное количество дольменов на сравнительно небольшой территории.

 

Но как всё это оказалось возможным с точки зрения геологии?

Кавказские горы – сравнительно молодые, находящиеся на стыке Евразийской и Аравийской литосферных плит, продолжающих движение и наползающих друг на друга. На глубине нескольких километров в условиях действия высоких температур и давлений в сотни атмосфер происходит формирование пластичных песчано-глинистых масс, напоминающих полужидкую цементную смесь. Эти массы сквозь множественные разломы в земной коре под действием сверхвысокого давления выбрасываются на поверхность. По мнению авторов гипотезы, вполне вероятно, что такие процессы имели место на Западном Кавказе как раз в период интенсивного строительства дольменов.

Это подтверждается, во-первых, многочисленными находками природных «наплывов» затвердевшей песчаниковой массы во многих районах концентрации испыунов. Во-вторых, в книге подробно описаны результаты исследований строительных материалов из нескольких сотен дольменов, проведённых с использованием оптической и электронной микроскопии, рентгеноспектрального микроанализа и других современных методов. В итоге и был сделан вывод об идентичности песчаников, из которых сооружены дольмены, и аморфных глыбовых выходов возле древних сооружений. То есть исследованные испыуны «делали не из пластов песчаника, встречающегося в горах среди пластов мергелей и аргеллитов, а из того же материала, из которого состоят бесформенные неслоистые глыбы песчаника, встречающиеся возле дольменов».

Впрочем, часть дольменов, особенно небольших, хоть и со значительно большими трудозатратами могли сооружать и из плит, вырубленных и вытесанных из горных пластов. Именно такой испыун найден в долине реки Колихо.